История любви леди Элизабет - Страница 8

Но из всех ее «друзей» в Хейвенхерсте с одним Элизабет проводила больше всего времени. Это был Оливер, главный садовник, который появился в имении, когда ей исполнилось одиннадцать лет. Тихий человек с добрыми глазами, он работал в оранжерее и на цветочных клумбах, тихо разговаривая со своими черенками и растениями.

– Растения нуждаются в любви, – объяснил Оливер, когда однажды Элизабет застала его в оранжерее, ласково разговаривающим с увядающей фиалкой, – совсем, как люди. Иди сюда, – позвал он ее, кивая в сторону поникшей фиалки. – Скажи этой милой фиалочке словечко одобрения.

Элизабет почувствовала себя несколько глупо, но сделала, как он научил, так как репутация Оливера-садовника не подлежала сомнению – сады Хейвенхерста заметно улучшились, похорошели с его появлением. Поэтому она наклонилась к фиалке и серьезно сказала:

– Я надеюсь, ты скоро совсем поправишься и будешь такая же прекрасная, как прежде.

Затем отошла на шаг и стала ждать, когда пожелтевшие, поникшие листья поднимутся навстречу солнцу.

– Я дал ей мое специальное лекарство, – сказал Оливер, осторожно переставляя горшочек с растением на скамью, где он держал всех своих заболевших пациентов. – Через несколько дней ты придешь и увидишь, будет ли фиалка рада показать тебе, насколько лучше она себя чувствует.

Оливер, как позднее поняла Элизабет, называл все цветущие растения женским полом – «она», а все остальные мужским – «он».

На следующий день Элизабет пришла в оранжерею, но фиалка выглядела такой же несчастной. Через пять дней она совершенно забыла о растении и как-то зашла в оранжерею, чтобы поделиться пирожным с Оливером.

– Вон там ваш друг ждет вас, мисс, – сказал он.

Элизабет подошла к столу с больными растениями и увидела фиалку, ее нежные цветы прямо держались на хрупких тонких стебельках, а листочки ожили и поднялись.

– Оливер, – восторженно воскликнула она, – как ты это сделал?

– Это ваши добрые слова и немножко моего лекарства вылечили ее, – сказал садовник, и потому, что он видел в ее глазах блеск искреннего интереса, или, возможно, потому что ему хотелось отвлечь только что ставшую сиротой девочку от ее горя, Оливер повел ее по оранжерее, рассказывая, как называются растения, и показывая, какие прививки им он пытался сделать.

Потом спросил, не хочется ли ей иметь собственный маленький садик, и когда Элизабет согласно кивнула, они пошли через питомник саженцев и рассады в оранжерее, планируя, какие цветы она должна посадить.

Этот день был началом увлечения Элизабет выращиванием растений. Работая рядом с Оливером, завязав на талии передник, чтобы не испачкать платье, она училась всему, что он рассказывал ей о своих «лекарствах» и мульчах, о своих попытках привить одно растение к другому.

И когда Оливер научил ее всему, что знал, учить его начала Элизабет, так как у нее было явное преимущество – она умела читать, а библиотека Хейвенхерста составляла гордость ее деда. Они сидели рядышком на садовой скамейке, и до темноты Элизабет читала ему о древних и современных методах, помогающих растениям становиться более сильными и здоровыми. За пять лет «маленький» садик Элизабет захватил большую часть цветочных грядок. Где бы она ни наклонялась со своей лопаткой, цветы, казалось, расцветали вокруг нее.

– Они знают, что вы их любите, – сказал однажды Оливер с улыбкой, которая редко появлялась на его лице, когда девочка склонилась над грядкой ярких анютиных глазок, – и они платят вам любовью, отдавая все, что могут.

Когда здоровье Оливера заставило его уехать в более теплые края, Элизабет сильно по нему скучала и еще больше времени проводила в саду. Там она давала волю своей фантазии, планируя расположение растений и осуществляя эти планы, привлекая на помощь лакеев и грумов, чтобы увеличить клумбы, пока они не покрыли новый газон, который протянулся вдоль всей задней стены дома.

Наряду с садоводством и общением со слугами Элизабет получала огромную радость от дружбы с Александрой Лоуренс – ближайшей соседкой Элизабет.

Хотя Алекс была старше своей подруги, они испытывали одинаково большое удовольствие, когда ночью в постели рассказывали истории о привидениях, от которых стыла кровь, пока от страха у них не начинался нервный смех, или сидя в домике, построенном для Элизабет в ветвях большого дерева, поверяли друг другу девичьи секреты и тайные мечты.

Даже после того, как Алекс вышла замуж и уехала, Элизабет никогда не считала себя одинокой, потому что имела еще что-то, что любила и что занимало ее планы и большую часть ее времени. У нее был Хейвенхерст – замок, окруженный рвом и высокой каменной стеной, он составлял приданое прабабушки Элизабет, жившей в XII веке. Муж этой самой прабабушки воспользовался своим влиятельным положением при дворе, чтобы добавить несколько необычных дополнений к правам наследования Хейвенхерста – дополнений, которые обеспечивали права владения его жене и их потомкам на все время, пока они пожелают владеть им, независимо, будут ли их потомки мужского или женского пола.

Таким образом, в возрасте одиннадцати лет, когда умер ее отец, Элизабет стала графиней Хейвенхерст, и несмотря на то, что титул сам по себе для нее мало что значил, Хейвенхерст с его богатой историей был для нее всем. К семнадцати годам девочка хорошо знала биографию замка, как будто она была ее собственной. Элизабет знала все о выдержанных им осадах, включая имена нападавших и стратегию, которую применяли графы и графини Хейвенхерст, чтобы сохранить замок. Она знала все, что только можно было узнать о его прежних владельцах, их достижениях и слабостях – от первого графа, чья храбрость и искусство в битвах сделали его легендой (но которого втайне терроризировала жена), до его сына, приказавшего застрелить свою несчастную лошадь, с которой молодой граф упал, упражняясь в метании копья во дворе Хейвенхерста.