История любви леди Элизабет - Страница 127

127

– Мисс Элизабет, – подчеркнуто сообщил лакей Яну, – не знает, как готовить. Она всегда была слишком занята, чтобы научиться.

Ян не ответил на это замечание, потому что всей душой радовался спокойствию Элизабет и тому, что она явно поддразнивала его. Однако когда обидчивый лакей вышел, Ян посмотрел на Джордана и увидел, что тот, прищурившись, смотрит вслед лакею, затем взглянул на явно смущенную Элизабет.

– Они думают, что ведут себя так из преданности ко мне, – объяснила она. – Они… ну, слышали твое имя раньше. Я поговорю с ними.

– Буду признателен, – сказал Ян с шутливым раздражением. И добавил, обращаясь к Джордану: – Дворецкий Элизабет всегда пытается выгнать меня.

– Он не глухой? – без всякого сочувствия спросил Джордан.

– Глухой? – повторил Ян. – Конечно, нет.

– Тогда считай, что тебе повезло, – сердито ответил Джордан, а женщины расхохотались.

– Видишь ли, дворецкий Таунсендов, Пенроуз, совершенно глухой, – объяснила Элизабет.

Обед проходил при взрывах веселья, и Ян изумлялся, открывая для себя новое в обеих, Александре и Элизабет, включая тот факт, что Алекс, очевидно, так же хорошо владела рапирой, как ее подруга пистолетом. Элизабет развлекала гостей так искусно, что Ян обнаружил, что забыл о вполне приличном обеде, а просто, откинувшись на спинку стула, с удовольствием и гордостью наблюдал за ней. Она искрилась весельем, как вино в их хрустальных бокалах, сияла, как свечи в люстре, а когда смеялась – в комнате звучала музыка. С умением прирожденной хозяйки Элизабет вовлекала всех в каждый разговор, пока даже Джордан и Ян не включились в веселую беседу. Но лучше всего было то, что она чувствовала себя свободно в присутствии Яна. Безыскусная, изящная и милая, Элизабет поворачивалась к нему и подшучивала над ним, или улыбалась его словам, или внимательно выслушивала его мнение. Она еще не была готова довериться ему, но он чувствовал, что близка к этому.

После обеда дамы по обычаю удалились в гостиную, оставив джентльменов за столом наслаждаться портвейном и сигарами.

– Ян зажигал сигару, когда я впервые увидела его, – сказала доверительно Элизабет, как только подруги удобно расположились в гостиной. Подняв глаза, она увидела обеспокоенно нахмуренное лицо Александры, и, помолчав, тихо сказала: – Он тебе не нравится, правда?

Алекс бросила на нее быстрый взгляд, но огорчение, прозвучавшее в голосе Элизабет, остановило ее.

– Мне… мне не нравится то, что он тебе сделал, – призналась она.

Откинув голову, Элизабет закрыла глаза, пытаясь найти ответ. Тогда, давно, Ян сказал, что наполовину влюблен в нее, а теперь, когда они помолвлены, он ни разу не заговаривал об этом, даже не притворялся. Она не знала, что им движет, что он чувствует; она не знала, что чувствует и сама. В чем была уверена Элизабет, так это в том, что один вид его сурового красивого лица, как будто высеченного резцом скульптора, и смелый взгляд янтарных глаз всякий раз вызывали во всем ее существе волнение и пробуждали чувства. Она знала, что ему нравится целовать ее и что ей очень нравится, когда он целует ее. Кроме других привлекательных качеств, было еще что-то, что необъяснимо влекло ее к нему: с самой первой встречи Элизабет чувствовала, что под невозмутимой искушенностью и грубой мужественностью Яна Торнтона скрывается глубина, которой не обладает большинство людей.

– Так трудно узнать, – прошептала она, – как я должна думать или что я должна чувствовать. И хуже всего, я чувствую, что полюблю его. – Элизабет открыла глаза и посмотрела на Алекс. – Это начинается, и я не могу помешать этому. Это происходило два года назад, и тогда я тоже не могла этому помешать. Так что, видишь, – чуть-чуть печально улыбнувшись, добавила она, – мне было бы намного лучше, если б ты тоже смогла хоть немножко полюбить его.

Алекс перегнулась через стол и взяла Элизабет за руку.

– Если ты его любишь, тогда он должен быть самым наилучшим из мужчин. И с сегодняшнего дня я постараюсь видеть в нем все наилучшие качества. – Алекс поколебалась, а затем решилась и спросила: – Элизабет, он тебя любит?

Элизабет покачала головой.

– Он говорит, что хочет меня и хочет детей.

Алекс в смущении подавила смех.

– Он хочет чего?

– Он хочет меня и хочет детей.

Странная многозначительная улыбка скользнула по губам Алекс.

– Ты не говорила мне, что он сказал первое. Меня это очень радует, – пошутила она, но по ее щекам разлился румянец.

– Я думаю, меня тоже, – призналась Элизабет, отведя быстрый испытующий взгляд от Алекс.

– Элизабет, сейчас едва ли время говорить об этом, по правде говоря, – добавила Алекс, еще больше краснея. – Я не думаю, что вообще есть такое время обсуждать это… но Люсинда объяснила тебе, как зачинаются дети?

– Да, конечно, – без колебаний сказала Элизабет.

– Хорошо, потому, что иначе мне бы пришлось говорить об этом, а я до сих пор помню свою реакцию, когда узнала. Это было ужасно, – рассмеялась она. – С другой стороны, ты всегда была разумнее меня.

– Я совсем так не думаю, – сказала Элизабет.

Но она не могла себе представить, отчего здесь можно было покраснеть. Дети, сказала Люсинда, когда она спросила, зачинаются, когда муж целует жену в постели. И первый раз это больно. Иногда поцелуи Яна почти оставляли синяки, но никогда ей не было больно, они доставляли ей огромное удовольствие.

Обсуждение своих чувств вслух с Алекс как бы освободило Элизабет от бремени необходимости разбираться в них; Элизабет стала веселой и беззаботной, но она подумала, что Ян сразу же обратит внимание на это, как только мужчины присоединятся к ним в гостиной.

127