История любви леди Элизабет - Страница 167

167

Потрясенная, Элизабет сердито повернулась к улыбающемуся помощнику Делхэма, который внимательно слушал показания капитана.

– Почему вы не рассказали в газетах, что случилось с моим братом. Очевидно, мой муж и мистер Делхэм знали это. И вы, должно быть, знали, что сможете представить капитана и команду, чтобы доказать это.

Помощник неохотно отвел глаза от скамьи и тихо сказал:

– Это была идея вашего мужа – подождать, как пойдет суд, а потом неожиданно выставить свою защиту.

– Почему?

– Потому что знаменитый прокурор и его свита ничем не показали своего желания прекратить суд, что бы мы им ни говорили. Они верили, будто их доказательств достаточно для приговора, и если бы мы сказали им об «Арианне», они бы продолжали тянуть время, чтобы найти доказательства, опровергающие предполагаемые показания капитана Грэнтома. Более того, «Арианна» с командой находилась в плавании, и мы не были полностью уверены, что найдем их и они успеют вернуться сюда вовремя. Сейчас у огорченного лорда-прокурора нет под рукой ничего готового для опровержения, потому что он не предвидел этого. И если вашего брата больше никогда не увидят, ему нет смысла выискивать еще косвенные, изобличающие улики, потому что даже если прокурор найдет их, – а он не найдет, – вашего мужа нельзя судить дважды за одно и то же преступление.

Сейчас Элизабет поняла, почему Ян выглядел скучающим и равнодушным, хотя все еще не могла объяснить, почему он не смягчился, когда она объяснила, что была с Робертом, а не с любовником, и предложила показать как доказательство письмо миссис Хоган, и даже обещала, что та даст показания.

– Ваш муж организовал весь этот маневр, – сказал помощник, с восхищением глядя на Яна, к которому обращался лорд-канцлер. – Спланировал свою собственную защиту. Умнейший человек, ваш муж. О, и, между прочим, мистер Делхэм велел сказать вам, что вы там были великолепны.

С этого момента остальная часть процесса, казалось, шла со скоростью необходимого, но бессмысленного ритуала. Очевидно поняв, что у него нет шансов опровергнуть показания целой команды «Арианны», лорд Сатерленд задал капитану Грэнтому только несколько поверхностных вопросов и затем отпустил его. После этого оставалось только заключительное слово обоих адвокатов, и затем лорд-канцлер объявил голосование.

Снова охваченная волнением, Элизабет слушала и наблюдала, как председатель суда выкрикивал имя каждого лорда. Один за другим поднимались с мест пэры, и, приложив к груди правую руку, заявляли или «Не виновен, слово чести», или «Виновен, слово чести». Окончательный результат был 324 за освобождение и 14 против. Против были, как помощник Петерсона Делхэма прошептал Элизабет, люди, или имевшие предубеждения против Яна по личным причинам, или же сомневавшиеся в надежности и убедительности ее показаний и капитана Грэнтома.

Элизабет почти не слышала этого. Все, что волновало ее, она уже знала – большинство за освобождение, лорд-канцлер, наконец, перешел к оглашению решения.

– Лорд Торнтон, – сказал лорд-канцлер, и Ян медленно встал, – данной комиссией установлено, вы не виновны ни в одном из обвинений, предъявленных вам. Вы свободны и можете идти. – Он замолчал, как бы обдумывая что-то, затем сказал с прозвучавшей диссонансом ноткой юмора, что удивило Элизабет: – Неофициально я бы предложил, если вы намерены оставаться сегодня ночью под одной крышей с вашей женой, серьезно пересмотреть это намерение. На вашем месте я бы испытывал мучительное желание совершить то, за что вас уже обвиняли. Хотя, – добавил лорд-канцлер, когда на галереях раздался смех, – я уверен, вы могли бы рассчитывать, что вас оправдают здесь, потому что вы имели заслуживающую оправдания причину.

Элизабет закрыла глаза от стыда, о котором не разрешала себе думать во время показаний. Она сказала себе, что лучше ее будут считать вздорной дурочкой, чем интриганкой и неверной женой, но открыв смысл слов председателя суда и увидев Яна, идущего по проходу в противоположную от нее сторону, ей стало все это безразлично.

– Пойдем, Элизабет, – предложила герцогиня, мягко положив руку на плечо Элизабет. – Не сомневаюсь, там будет пресса. Чем скорее мы уйдем, тем больше шансов, что мы скроемся от них.

Но на это была слабая надежда, поняла Элизабет, как только они вышли на освещенную солнцем улицу. Газетчики и толпа зевак, пришедших узнать новости о суде из первых рук, собрались на пути Яна. Вместо того, чтобы попытаться обойти их, он, сжав челюсти, прокладывал себе путь среди них. В мучительной агонии Элизабет смотрела, как они оскорбляли его, выкрикивали обвинения.

– О, Боже мой, – сказала она, – посмотрите, что я с ним сделала.

Когда карета Яна с грохотом умчалась прочь, толпа повернулась, ища новую жертву среди людей, начавших выходить из здания.

– Это она! – закричал, показывая на Элизабет, человек из «Газетт», который вел светскую хронику, и неожиданно представители прессы и толпа зевак устремились к ней в ужасающем количестве.

– Быстрее, леди Торнтон, – нетерпеливо сказал незнакомый молодой человек, вталкивая ее обратно в здание, – идите за мной, за углом есть другой выход.

Элизабет машинально повиновалась, держась за руку герцогини, пока они пробирались через поток лордов, направлявшихся к дверям.

– Какая ваша карета? – спросил молодой человек, переводя взгляд с одной на другую. Герцогиня описала свою карету, и он кивнул. – Подождите здесь. Не выходите. Я скажу, чтобы ваш кучер подъехал за вами сюда.

Минут через десять карета герцогини подъехала к этой стороне здания, и они благополучно сели в нее. Элизабет высунулась из дверцы.

167